— Вы должны поверить мне, мой брат не всегда был таким — и я не верю, что он превратился в негодяя, — продолжал Балинор, излагая свои мысли скорее самому себе, чем слушателям. — Этот мистик Стенмин обладает над Палансом какой-то властью, провоцирует его на вспышки гнева, настраивает против меня и внушает свои идеи.

— Это еще не все, — резко прервал его Гендель. — Паланс — это фанатик-идеалист. Он стремится занять трон и ссорится с тобой под предлогом защиты интересов народа. Сознание собственной правоты скоро забьет ему глотку.

— Может, ты и прав, Гендель, — тихо закончил Балинор. — Но все— таки он мой брат, и я люблю его.

— Вот именно поэтому он так тебе опасен, — заявил гном, вставая перед ним и сурово глядя ему в глаза. — Он-то тебя больше не любит.

Балинор, не отвечая, смотрел на западные равнины и на город Тирсис. Несколько минут все они молчали, не желая мешать ходу мыслей тоскующего принца. Наконец он снова обернулся к ним, и лицо его было спокойно и безмятежно, словно никакой подобной проблемы у него никогда и не возникало.

— Пора идти. Хотелось бы добраться до городских стен до захода солнца.

— Я не иду с тобой дальше, Балинор, — быстро вмешался Гендель. — Я должен вернуться в свои земли и помочь готовить армии гномов к вторжению северян в Анар.

— Ну что же, эту ночь ты можешь провести в Тирсисе, а наутро двинуться в путь, — быстро предложил Даэль, знающий, насколько устал за эти дни гном, и заботящийся о его безопасности.

Гендель стоически улыбнулся и покачал головой.

— Нет. Через эти земли мне придется идти ночью. Если я заночую в Тирсисе, то потеряю целый день пути, а время для нас сейчас дороже всего. Судьба всего Юга зависит от того, как быстро мы соберем свои армии в единую боевую группу и нанесем Повелителю Колдунов ответный удар. Если Шеа и Меч Шаннары потеряны для нас, то остаются только наши армии. Я отправлюсь в Варфлит и остановлюсь там. Берегите себя, друзья. Удачи вам в грядущие дни.

— И тебе, смелый Гендель. — Балинор протянул свою могучую руку. Гендель тепло пожал ее, затем — руки братьев-эльфов, и исчез в лесу, махнув рукой на прощание.

Балинор и братья-эльфы ждали, пока он не скрылся из вида среди деревьев, а затем направились через равнины к Тирсису. Солнце тонуло за горизонтом, и небо из закатно-серого меняло цвета на темно-серый и синий, оповещая о скором наступлении ночи. Они прошли лишь полпути, когда небо окончательно почернело, и в нем, ясном и безоблачном, зажглись первые ночные звезды. Приближаясь к легендарному городу, чьи стены казались темным пятном на ночном горизонте, принц Каллахорна начал подробно пересказывать братьям историю построения Тирсиса.

Рукотворную крепость защищали и естественные преграды. Город был выстроен на высоком плато рядом с цепью невысоких, но отвесных утесов. Утесы полностью ограждали плато с юга и частично — с запада и востока. Далеко не столь высокие и внушительные на вид, как Зубы Дракона или Чарнальские горы далекого Севера, они обладали невероятной крутизной склонов. Те из утесов, что ограждали плато с юга, возвышались почти отвесно, и еще ни один человек не сумел взобраться по их склонам. Таким образом, город был надежно защищен с тыла, и в южной его части никогда не строились защитные укрепления. Плато, на котором стоял город, посередине имело в ширину три мили, резко обрываясь над бескрайними равнинами, тянущимися на север и на запад до самой реки Мермидон, а на восток — до лесов Каллахорна. Быстрые воды Мермидона фактически являлись первой линией обороны против любых захватчиков, и лишь немногим армиям удавалось преодолеть ее и добраться до плато и городских стен. Тот враг, кто все сумел бы пересечь Мермидон, вскоре оказывался перед отвесной стеной плато, которую обороняли сверху. Главным путем, ведущим на эти скалы, была воздушная эстакада из огромных блоков камня и железных брусьев, рушившаяся при выдергивании шплинтов из основных креплений.

Но даже если врагу удавалось подняться на плато и закрепиться там, перед ним лежала третья линия обороны — линия, которую не сокрушила еще ни одна армия. В неполных двухстах ярдах от края плато, полукругом охватывая весь город и упираясь концами в склоны южных утесов, высилась чудовищная Внешняя Стена. Сооруженная из исполинских каменных блоков, скрепленных известковым раствором, с внешней стороны она была совершенно гладкой, чтобы не дать врагам возможности вскарабкаться по ней. Массивная, грозная, неприступная, она возвышалась на сотни футов над землей. На вершине стены располагались укрепления для защитников города, через бойницы которых укрытые в башнях лучники могли вести огонь по атакующим. Она выглядела очень древней, грубо отесанная и шероховатая, но уже почти тысячу лет она останавливала завоевателей. Она была воздвигнута вскоре после Первой Войны Рас, и с тех пор ни одна вражеская армия не могла проникнуть во внутренний город.

За мощной Внешней Стеной тянулись ряды длинных, приземистых казарм Граничного Легиона, перемежающихся складами припасов и оружия. В любой момент времени около трети этой грозной боевой силы находилось в полной готовности, а две оставшиеся трети оставались со своими семьями, занимаясь в городе работой, ремеслами или содержа лавки. В случае необходимости в казармах можно было разместить и всю армию, что уже несколько раз делалось в прошлом, но обычно они были заняты лишь частично. Позади бараков, складских строений и плацев стояла вторая стена из каменных блоков, отделяющая солдатский лагерь от самого города. За этой второй стеной, вдоль опрятных извилистых городских улиц, тянулись ряды домов и рабочих построек горожан Тирсиса, продуманно выстроенные и заботливо содержащиеся. Город раскинулся на большей части территории плато, протянувшись от этой второй стены до самых утесов, образующих отвесную скальную стену на юге. В этой внутренней части города была возведена невысокая третья стена, за которой располагались деловые здания и королевский дворец наряду с публичной площадью и живописными садами. Тенистые парки, окружающие дворец, являлись единственной лесистой частью города, стоящего на открытой и ровной земле плато. Третья стена строилась уже не в оборонных целях, а скорее для разграничения простых районов и королевской собственности, находящейся в распоряжении правящей семьи, а иногда, как в случае с парками, и всего городского населения.

Дойдя до этого момента в своем рассказе, Балинор отклонился от описания города и сообщил братьям-эльфам, что королевство Каллахорн относится к числу немногих сохранившихся в мире конституционных монархий. Хотя теоретически вся власть в нем принадлежала королю, на деле в правительство входил и парламент, состоящий из избранных народом Каллахорна представителей, и помогающий монарху в составлении указов. Люди по праву гордились своим правительством и Граничным Легионом, в котором хотя бы недолго, но служил почти каждый мужчина в стране. В этом королевстве они могли быть свободными людьми, и за это стоило сражаться.

Каллахорн отражал в себе как прошлое, так и будущее. С одной стороны, его города строились в первую очередь как крепости для отражения постоянных атак воинственных соседей. Граничный Легион был создан в те времена, когда молодые нации постоянно воевали друг с другом, когда фанатичное стремление к независимости вело к долгой борьбе на ревностно охраняемых границах, когда братский союз между народами четырех земель казался лишь далекой перспективой. Этот архаичный стиль и устаревшая архитектура зданий больше не встречались в быстро растущих городах в глубине Юга — городах, где начинали главенствовать более просвещенная культура и менее воинственные порядки. Но именно Тирсис, со своими варварскими каменными стенами и железными воинами, защищал весь Юг и предоставлял ему возможность развиваться в новом мирном направлении. В этой живописной земле были и черты грядущего, черты новой, не столь далекой эпохи. Единство и сплоченность ее народа говорили о терпимости и понимании между всеми расами и нациями. В Каллахорне, как ни в одной другой стране спокойного Юга, человека судили только по его поступкам и относились к нему соответственно.